Революционная пена подняла на поверхность огромное количество невменяемых людей

Борис Филатов

Гордон: В эфире программа «Гордон». Сегодня мой гость – мэр Днепра Борис Филатов.

Добрый вечер. Вы признались, что с победой на выборах мэра Днепра вас не поздравили три человека: Петр Алексеевич, Игорь Валерьевич и ваша жена. Почему?

Филатов: Это дела давно минувших дней – два года уже прошло. В тот момент, когда меня избрали мэром, ровно два года назад у нас был достаточно серьезный конфликт, связанный с арестом Геннадия Корбана, и этот конфликт вышел в серьезную публичную плоскость. Поэтому, я думаю, Петру Алексеевичу тогда было некогда меня поздравлять. Меня от АП поздравил Борис Ложкин, тогдашний руководитель АП. С женой еще более сложно, потому что никогда не планировал быть в политике. Это, как в «Белой гвардии»: когда тебя революционный водоворот закручивает – неизвестно, на каком берегу выбросит. Она никогда не мечтала о том, чтобы я стал мэром города, и всегда относилась к этому очень скептически (к моей карьере). Сейчас она смирилась, но тогда это была очень острая проблема в семье. А с Игорем Валерьевичем – надо у него спросить. Наверно, он не верил в мою победу до конца.

— Должность мэра Днепра – это счастье или наказание?

— Это большое испытание и огромный груз ответственности, который нужно тянуть на себе. Я понимал меру ответственности и какой это серьезный вызов для меня, но я не до конца понимал, насколько, все-таки, все запущено. 80% жилого фонда изношено, 60% инфраструктуры изношено. Это очень серьезная ноша.

— Если бы отмотать время на два года назад – сейчас вы бы пошли на выборы?

— Не знаю. Есть один человек, которому я благодарен за то, что я пошел на выборы. Это Александр Вилкул. Если бы он не заявился на выборы, я бы в жизни не пошел. Я понял, что я единственный, кто может дать ему бой. У всех наших распрекрасных демократических кандидатов не было никаких шансов. Я четко понимал, что я не буду дарить свой город «криворожским, донецким», всей этой камарилье, которая страну втолкнула в революцию и последующую войну. Поэтому здесь я Саше благодарен.

— Почему вы были против переименования Днепропетровска в рамках декоммунизации?

— Я был не против переименования как такового. Я был против того, чтоб это решение принималось без малейшего согласования с территориальной громадой. С первого дня, как я стал мэром, я сделал для себя один вывод – я должен представлять весь город. А город очень сложный, многоликий. Город, который в своих электоральных симпатиях, фактически, разделился на две части. У нас даже в горсовете депутаты поделились 32 на 32. Я не мог идти на поводу исключительно у своих избирателей или у «патриотической» части земляков. Я должен как лидер территориальной громады отстаивать интересы всего города. Даже тех людей, которые за меня не голосовали. По социологии, реально, против этого переименования было 80% людей. Люди воспринимали имя города как имя собственное. Но я вам скажу, что с этим переименованием у ВР получилось в точку. Мы все привыкли, что мы «Днепр» сокращенно, и у нас это прошло достаточно успешно, и эта проблема уже не на повестке дня.

— Своей деятельностью на посту мэра Днепра вы довольны?

— Не мне оценивать самого себя. Но мне кажется, что у меня получается. Я очень много встречаюсь с людьми – иногда на прием ко мне приходит по 80 человек. Конечно, есть недочеты, ошибки. Есть и поражения, но я думаю – у меня получается.

— После длительного общения с днепровскими депутатами, вы еще не возненавидели человечество?

— Да, это было, но сейчас они пришли в чувство. У нас город интересной политической традиции – всегда была переоценена должность секретаря городского совета. Считалось, что это директор горсовета и он второй человек в городе, может каким-то образом создавать какие- группы влияния, крутить какое-то свое кино. Поэтому за эту должность очень сильно бились. Плюс мои оппоненты (господин Вилкул и еще один местный политик) не могли смириться с поражением и считали, что у нас в городе будут три мэра. А я шел на выборы с лозунгом: «Городу нужен сильный мэр». Поэтому они пытались руками своих депутатов со мной повоевать. Навоевали до того, что, фактически, «Оппоблок» у нас в совете развалился. Из 25 депутатов осталось только 7. Ну и все остальные выстроились стройными рядами и идут к светлому будущему во главе с мэром.

— У вас в городском совете идиотов много?

— Идиотов у нас немного, но есть пара персонажей, которых можно назвать феерическими идиотами. Я просто поражаюсь, как за них могли проголосовать. У меня есть коронная фраза, которую я часто повторяю на сессии, что «некоторым в зале поможет только «Галоперидол». Наверное, сейчас во всей стране, особенно после Революции достоинства, какой-то психоэмоциональный взрыв. Революционная пена  подняла на поверхность огромное количество невменяемых людей. Огромное количество людей, попавших в политику, не способны к продуктивному труду. Они не могут ничего сделать. Есть целая категория людей, которые не построили даже собачьей будки, но при этом они живут в постоянной парадигме каких-то претензий и, самое главное, недооцененности.

— Сколько лет вы уже вместе с Игорем Валерьевичем Коломойским?

— Я никогда не был с ним особо вместе. Мы знакомы, мы вместе работали, в своей позапрошлой жизни я был адвокатом группы «Приват». Но я был не только адвокатом, а и обслуживал все крупнейшие промышленно-финансовые группы в стране. И я знаком со всеми так называемыми олигархами – с первой десяткой Forbes так точно. Но я никогда не был сотрудником «ПриватБанка», я никогда не был у Игоря Валерьевича на побегушках. У нас были периоды отношений, но сейчас эти отношения приобрели несколько другой характер.

— Вы с ним до сих пор?

— Наверно, уже месяцев 10 мы не общаемся вообще. Мы поняли, что в настоящий  исторический период мы друг в друге не нуждаемся. Я ему ничего не должен. Даже во время своей избирательной кампании я прошел ногами, наверно, все дворы в городе – 50 тысяч с лишним контактов.

— А он вам ничего не должен?

— Не буду говорить – по-разному можно считать.

— Вас, Коломойского и Корбана иногда называют бандитами. Вы – бандиты?

— Это ярлыки. У каждого человека своя история. Уж я не бандит – точно. Я не буду говорить за других своих товарищей, коллег, тех людей, с которыми я по жизни прошел очень много – но очень много ярлыков. Лингвистическая философия говорит о том, что у людей очень много проблем из-за того, что они вкладывают разный смысл в одни и те же слова. Поэтому, когда говорят: «олигархи, рейдеры, финансово-промышленные группы», «барыги», как говорит Саакашвили, то в слова надо вкладывать реальный смысл, а не вешать ярлыки.

— Кто из первой десятки Forbes самый яркий, на ваш взгляд?

— Безусловно, Игорь Валерьевич. Он стоит на первом месте – все остальные далеко.

— Почему Коломойский в трудное для страны время согласился возглавить Днепропетровскую область, а Ахметов Донецкую – нет?

— Об этом надо спросить у Рината Леонидовича напрямую. А Коломойский, наверное, как человек увлекающийся, в один момент почувствовал fun. Забегая вперед, скажу – без него бы Днепропетровск не удержали. Нельзя сравнить нашу тяжелую работу в областной государственной администрации в 14-ом году с подвигом людей, которые записались добровольцами, ушли на фронт, потеряли здоровье, жизни. Это не сопоставимые вещи. Но именно фигура Игоря Валерьевича в тот момент была точкой кристаллизации. Он смог вокруг себя в тот момент объединить необъединяемое. Каждый вложил в то, что «ДНРы-ЛНРы» у нас не стоят по левый берег Днепра, каждый внес свой вклад: люди, волонтеры, обычные простые наши земляки. Но без него этой кристаллизации бы не было. Он вписался в эту историю.

— Родина Коломойского вспомнит?

— А какая Родина? Он же сам говорил, что у него три паспорта. Но, если без шуток – большое видится на расстоянии. Я думаю, что история оценит нас всех. Мы сделали такую работу, за которую не стыдно перед своими детьми.

— Коломойский финансировал «Свободу» и «Правый сектор»?

— «Свободу», я думаю, – нет. А «Правый сектор» – однозначно.

— Ярош – ваш человек?

— Ярош — сам свой человек. Наверно, даже я больше человек Яроша. Дима мой очень близкий друг, мы давно общаемся, дружим семьями. То, что есть у Яроша в голове – есть только у него в голове. Он абсолютно самодостаточный человек, и его приписывать кому-либо было бы неправильно.

— Какие сегодня у Коломойского отношения с президентом?

— С учетом того, что мы не общаемся десять месяцев – я не знаю.

— Есть у Игоря Валерьевича политические амбиции и перспективы?

— Политические амбиции не интересуют его как публичного политика. Он такой человек из чулана — Карабас-Барабас, который дергает всех за ниточки. Однозначно, он крупный игрок, однозначно, он шахматист, который играет на очень многих досках. И никто не знает, на каком количестве досок он играет.

— Умный дядечка?

— Безусловно. Я считаю, что он гений. С другой стороны, неизвестно – добрый гений или злой.

— Партия «Укроп» еще существует?

— Мне очень больно говорить про партию «Укроп», потому что я стоял у ее истоков, и она не задумывалась как олигархический проект. В тот момент мы были искренне уверены, что мы можем собрать вокруг себя лучших людей. И в один момент у нас получилось. Но после того, как в партии произошел небольшой переворот (после задержания и ареста Геннадия Корбана), я думаю, что партия пошла вниз по наклонной. Я очень аккуратен в оценках не из-за той камарильи, которая заседает в политическом совете «Укропа», а из-за того, что где-то мы, наверно, не оправдали доверия людей.

— Кто придумал название партии?

— Это был продукт с энергией, и, думаю, что, наверно, это был Геннадий Корбан. Наверно, посоветовали умные люди, но кристаллизовать эту идею и окончательно оформить – только Гена и никто больше.

— Геннадий Корбан ваш друг?

— Да.

— Он самый выдающийся рейдер Украины?

— Геннадий Корбан самый выдающийся кризисный менеджер. Он никогда в своей жизни не толкнул слабого, не подставил подножку падающему, никогда не запускал руки в бюджет. Конечно, он участвовал в большом количестве корпоративных войн, но, когда он воевал с Коломойским против Ахметова или с Ахметовым против еще кого-то, можно ли назвать это рейдерством?

— Сколько раз на него покушались?

— На моей памяти раза три – со стрельбой, со взрывами. И потом еще сепаратисты в 14-ом году придумывали всякие разные ситуации, но наши спецслужбы предотвратили это на стадии подготовки.

— Вернется ли в Украину Г. Корбан?

— Думаю – да. Надеюсь, что уже до нового года.

— Вы в жизни такой же непримиримый, дерзкий, жесткий, как в ФБ?

— Да, по-другому не получается. Нужно держать удар, поэтому иногда приходится применять различные методы убеждения.

— Во вред это часто идет?

— Не мне так точно.

— За что вы так не любите Александра Вилкула?

— Одно время мы достаточно плотно общались. Более того, наша с ним карьера началась у Юлии Владимировны Тимошенко. Была компания «Единые энергетические системы» — я там был мальчиком-юристом после окончания университета, а Саша был мальчиком-менеджером горно-металлургического департамента. Мы по одним коридорам носили папочки с документами, только каждый свои. Потом нас жизнь сводила–разводила, но мы были знакомы с 94-го года. Но когда Саша стал вице-премьером, у него выросла такая корона… А я этого не люблю. Т. е., в один момент я был обычный простой адвокат, а он был страшный, большой человек. Я ему сказал: «Жизнь, особенно в политике, — это восхождение вверх. И когда ты  поднимешься вверх – ты пойдешь вниз, а в кустах я буду сидеть и ждать тебя». И зачем его сейчас обсуждать? Его сейчас не существует – он поет на вокзале «Катюшу» под гармошку.

— Почему вам так не нравится Михеил Саакашвили?

— У меня с господином Саакашвили давняя нелюбовь. Он для меня остается парадоксом в том плане, что это человек, который поругался со всеми, с кем мог, с кем нужно и не нужно. Мне нечего было с ним делить. Мы с ним поссорились и чуть ли не подрались во время довыборов на 205 округе в Чернигове. Он туда приехал поддерживать Сергея Березенко, обзывал меня там, и только охрана нас разняла, потому что все могло закончиться рукоприкладством. Самое главное, что сейчас у меня с тем же Сергеем нормальные конструктивные рабочие отношения. Он в парламенте, мы общаемся, есть точки соприкосновения. Умные люди всегда найдут, о чем разговаривать. Саакашвили я бы не назвал умным человеком. Я как человек, пришедший с бизнеса и думающий позитивистскими категориями, не люблю мессианство и мессий. Я был в Аджарии, в Батуми, там люди по-разному говорят о Саакашвили. Успешностью его реформ является успешность реформированной им судебной и правоохранительной систем. Почему он боится вернуться для того, чтобы самый справедливый грузинский суд оправдал его от всех обвинений: в избиении демонстрантов, в захвате телекомпании.

— Почему вы назвали Сергея Лещенко «дешевым сученышем»?

— Он реально таковым и является. Про его моральный облик я понял все после того, как он в 14-ом году со своим личным напарником Мустафой Найемом приехал в областную администрацию, и они рассказывали, какие мы молодцы, удержали Украину. Для меня было показательно, когда Лещенко заявил, что добровольческие батальоны —  это частная армия Коломойского по образцу батальонов Кадырова. А это чистой воды чепуха. И такие люди, как Лещенко, эту идеологему вбрасывали в том числе. Думаю, что эту же мифологему вкладывали Петру Алексеевичу в мозги, в один исторический момент его этим пугали.

— Вы написали в ФБ, что Марина Порошенко достойнейшая из женщин. Что стало причиной этого поста?

— Г-жа Порошенко неоднократно приезжала к нам  в город. Она курирует инклюзивное образование. И это не имитация общественной деятельности – я видел, как она за это болеет. Мы много разговаривали – она действительно очень достойная женщина. Можно любить–не любить президента, премьер-министра и т. д, но когда обсуждение их деловых качеств переходит на обсуждение их жен, детей – это низко. Этого не может позволить себе не только обыватель, но, особенно, когда это обсуждают журналисты – это безобразие.

— Почему вы публично угрожали Анатолию Шарию?

— Я считаю – это враг государства. Человек, который за счет своей манипулятивной риторики в костер происходивших в 14-ом году событий подлил немало бензинчика. Он не призывал – он спички бросал.

— Шарий — агент ФСБ?

— Не знаю. Может, в тот момент, когда он отсюда «тикал», он не был агентом. Но сейчас, я думаю, подвербован так точно.

— Он в Гааге находится.

— Агентов ФСБ не только в Гааге хватает. Я думаю в Киеве их тоже достаточно. У меня по поводу этого человека нет никаких сожалений.

— В свое время вы объявили о вознаграждении в 500 тыс. долларов за выдачу украинским властям народного депутата Олега Царева. Зачем вам нужен был Царев? Почему он такой дорогой?

— Царев — это тот человек, который все безобразия, которые происходили в Днепропетровской области и не только в ней, в 14-ом году организовывал. Он сидел в Москве чуть ли не в соседнем кабинете с Глазьевым и оттуда нам звонил и рассказывал, что приедет к нам на русских танках и скоро нам всем будет плохо. Олежка добегался – я думаю, он был один из лидеров всего этого сепаратистского движения. Поэтому за него не жалко было отдать не то что 500 тыс., а и больше.

— А если б его к вам доставили, что бы вы с ним сделали?

— Передали бы в правоохранительные органы. Тогда было много разного рода спекуляций, когда рассказывали, что Коломойский и кампания платят выкуп за людей. Но реально, когда мы говорили про сепаратистов, 10 тыс., однозначно, это шло через спецслужбы. Это не то, что у нас была какая-то тюрьма, подвал. Рассказывали, что Филатов хотел вешать граждан Крыма. Было много мифов о нас, и такие, как Шарий, их распространяли.

— Много ли собственности «отжали» у вас в Крыму россияне?

— У меня лично большое количество хороших земельных участков было. Особенно в районе гостиницы «Ялта Интурист». Не помню уже, сколько – 4 га или сколько. Они приняли решение и обратили это в доход РФ.

— Это законное решение?

— Так сама аннексия незаконна.

— Крым вернется, на ваш взгляд, в состав Украины?

— Я думаю, что не при президенте Путине. Но то, что там будет хуже и хуже – 100%. Крым в ближайшем обозримом будущем ждет судьба Северного Кипра.

— Ваша ненависть к России когда-нибудь пройдет?

— Я этнический русский. Из псковских крестьян. Но это же моя страна, моя Родина – почему тут русские должны командовать? Мы их сюда не звали. За что мне любить Россию? За то, что я в 14-ом году встал на защиту собственной страны, а они в Ростове сидели и придумывали диверсионные группы, которые везли сюда фугасы, гранатометы. У меня с Россией свои давние счеты. Я не могу простить России, что они лишили меня детства, юности, прогулок с женой в Крыму – на каком основании? По какому праву?

— Коломойского Путин считает своим личным врагом. А вас?

— Я думаю, что я для Путина слишком мелкая фигура. Рано или поздно, когда он подойдет к какому-то логическому финалу в своей жизни – он оглянется вокруг и поймет, что вокруг него пустота.

— Врагов у вас много?

— Наверно, да. Но я отношусь к категории людей, которые предпочитают врагов держать ближе, чем друзей. У меня нет врагов, с которыми я бы перешел на личное. Мы можем воевать за власть, за деньги, за влияние, за имущественные права, но думаю, у меня нет за спиной врагов, которые могут сказать, что я где-то перешел на личное. Это враги, с которыми не надо становиться друзьями, но они тоже не перейдут какую-то черту.

— За свою жизнь вы боитесь?

— Я свою жизнь дарить никому не собираюсь. Тому, кто экономит на безопасности, рано или поздно придется за нее расплачиваться. Поэтому я уже 15 лет хожу с охраной и чувствую себя абсолютно комфортно.

— У вас сколько человек охраны?

— Меня постоянно охраняет четыре человека.

— Ваш 600-сотый «Мерседес» бронированный?

— Безусловно. Причем, по самому высокому стандарту.

— Вы никогда не думаете, что эта жизнь гораздо хуже, чем та, которой бы вы могли жить без политики. При ваших деньгах и возможностях.

— Я не могу сказать, чувствую ли я себя счастливым. Когда я смотрю на эту безумную борьбу с коррупцией – пчелы против меда… есть очень много процессов, которых я не понимаю. Я иногда думаю: «Зачем мне все это было надо?» Спасибо никто не скажет, все время читаешь про себя какие-то гадости в интернете, плюс через день приходят какие-то проверяющие. Они вообще не знают, чего они хотят. Они все контролируют.

-Вы пять лет вели в Днепропетровске телепрограмму. Кем комфортнее быть – адвокатом или журналистом?

— Журналистом, однозначно. Я содержал за свой счет целую редакцию, писал передачи, мы обсуждали сюжеты – это была реально полноценная работа. Когда я был журналистом, я чувствовал себя достаточно комфортно. Спасибо Игорю Валерьевичу, это было на его телеканале – мне никто не говорил, какие сюжеты снимать, кого показывать.

— Вы сняли ряд телефильмов о путешествиях. В какой стране было интересней всего?

— На мотоцикле за рулем я объездил 53 страны мира. Я проехал всю Европу, весь Ближний Восток, Канаду, проехал США два раза – от океана до океана. Самое интересное путешествие — я пересек Африку от океана до океана. Из Намибии до Джибути, полтора месяца.

— Если не в Украине, в какой стране вы бы жили?

— Я не представляю себе свою жизнь без Украины – «пусть и не красавица, но она нам нравится», как поется в песне. Тут похоронены мои родители, тут живет моя семья. Никто не может сказать, что у Филатова есть второе гражданство.

— Вы увлекаетесь культурой, историей, философией Японии. Почему именно Япония вас так волнует?

— Это давняя любовь. Все началось с занятий боевыми единоборствами. А потом это затянуло.

— Вы собирались совершить космический полет в качестве первого космического туриста от Украины. Почему не получилось?

— Были серьезные проблемы с этим проектом. Потом началась революция, война. Отсутствие спортзала, и я набрал на «хорошей, теплой» должности килограмм 20. До последнего момента я надеялся, что я вернусь в эту программу. Я закончил в Филадельфии в учебном центре НАСА базовый курс. Но сейчас у меня уже есть сомнения, что я вернусь в эту программу. Хотя, посмотрим.

— Вы богатый или сказочно богатый человек?

— Я не могу сказать, что я сказочно богатый. Не хочу прикидываться, но сильно поиздержался. Тем более, когда есть определенный уровень расходов, то эту планку даже для себя тяжело понижать. Поэтому сейчас в декларации у меня расходы превышают доходы. Есть, конечно, «подкожный жирок», поэтому, естественно, я могу себе это позволить. Но потом… на зарплату мэра прожить невозможно. Я понимаю, что люди зарабатывают по 3-5-7 тыс. гривен, а я — 40 и еще жалуюсь. Но, придя из большого бизнеса и задекларировав первый миллион долларов в 2006 году… а сейчас сидишь и думаешь – а не забыл ли ты, что-то вписать в декларацию, потому что завтра придут и спросят. Это реальная проблема. Я знаю очень большое количество людей в нынешнем истеблишменте, которые в связи с электронным декларированием просто ушли с госслужбы.

— В чем счастье?

— В деньгах нет счастья, но это мера свободы – длина поводка. Т. е., если у тебя нет денег – поводок у тебя короткий. А если поводок подлиннее, то у тебя на нем есть возможность для маневра. Счастье это быть в ладу с собой. Но в последнее время я иногда задаю себе вопрос: а в ладу ли я с собой? Да, у меня получается. Действительно, очень приятно, когда ты видишь доверие людей, их надежду. Ты понимаешь, что не можешь их подвести. Но иногда такая червоточина в душе тебя грызет.

— Сейчас, в эту минуту вы счастливый человек?

— «Я подумаю об этом завтра».

— Спасибо вам.

Подпишитесь на 112.ua в вашем Telegram и Facebook. Оперативно и лаконично о самом важном