Дирижер филармонии Днепра Наталия Пономарчук: Музыка — тот язык, которым я владею лучше любого другого (видео)

Руководитель симфонического оркестра филармонии Днепра Наталия Пономарчук признана одним из наиболее востребованных дирижеров в Украине. В эксклюзивном интервью 49000.com.ua она рассказала о своей жизни, музыке и работе в Луганске. Также мы обсудили состояние культуры в Днепре и проблемы, которые сегодня стоят перед филармонией нашего города. Более развернутые ответы вы найдете в видео.

— Ваше главное достижение на сегодняшний день?

— Мое главное достижение состоит в том, что я по сию пору занимаюсь академической музыкой. Я не занимаюсь музыкой развлекательного характера, поп-музыкой и не занимаюсь коммерцией.

— Почему Вы выбрали музыку?

— Я не думаю, что музыку выбирают. Я не выбирала. Это тот язык, которым я владею, который мне ближе любого другого.

— Насколько родители повлияли на ваш выбор?

— Родители ни коим образом не влияли на мой выбор. Они его не знали. Я бесконечно признательна моим родителям за то, что они мне дали возможность учиться и я была достаточно обеспечена для того, чтобы, не нуждаясь в хлебе насущном, посвятить свое время занятиям. Училась очень долго. Я закончила дважды консерваторию. Перед этим закончила музыкальное училище Глиера. Я очень признательна моим родителям за то, что они всегда с уважением относились к моему выбору. У меня в семье не было и нет музыкантов, кроме меня.

— Вы выступали за границей и в Украине. Где вам работать легче? В чем разница?

— Нет принципиальной разницы. Есть публика с более живым интеллектом, есть более холодная публика. Есть более и менее образованная публика. Музыка – это искусство, которое не нуждается в переводе. Оно открыто и доступно всем. Каждый человек его понимает по-разному. Музыка – это то, что дает человеку свободу. Человек свободен в том, как воспринимать, что представлять, как слышать и слушать музыку. Никто тебе не скажет, что именно ты должен услышать. Ты волен воспринимать музыку так, как ты можешь. В силу своей фантазии, интеллекта, предпочтений. Это язык, который позволяет общаться абсолютно разным людям.

— Вы выступали в Китае. Как Вас воспринимают в азиатской культуре?

— Азиатская культура отличается. Страны Азии очень разные. В разных провинциях и городах отличается и уровень культуры. Сегодня Китай стремится ассимилироваться, приобщиться к европейской культуре, в том числе и музыкальной. Попытки делаются серьезные со стороны правительства и общества. Китайцы занимаются образованием, много внимания уделяют детям. Музыкальное образование обязательно для китайцев сегодня, в частности, игра на классических музыкальных инструментах, которые не имеют отношения к Китаю – скрипка и фортепиано. Классическая музыка стала одним из базовых предметов образования в Китае. Большое значение имеет, в какой культуре воспитан человек. Трудно понять, что представляют китайцы, когда слушают Бетховена или Моцарта, но чудовищной разницы между нами нет. Чувствует китаец так же, как и не китаец.

— Вы отказались от игры ради дирижерской палочки. Не скучаете ли по инструментам?

— Я не скучаю. Для меня было родным симфоническое оркестровое звучание. Меня много раз приглашали дирижировать духовым оркестром, но мое ухо не настроено на такое звучание. Звучание симфонического оркестра родственно мне, понятно и глубоко интимно. Это моя суть.

— Где работать легче: под открытым небом или в зале?

— По открытым небом работать нельзя. Инструмент нуждается в акустике. Исполнение предполагает наличие акустических условий. Акустика – это составляющая нашего искусства. Наше искусство всегда останется акустическим, а не электронным. А живая среда должна быть сформирована. Акустика должна быть естественной. Есть примеры, когда удается воссоздать естественную акустику в неестественных условиях, но это всегда будет суррогат.

— Когда вы поняли, что вы знаменитый человек?

— Я не знаменитый человек.

— Хотели бы вы сейчас сыграть на оккупированных территориях?

— После консерватории я 3 года работала в Луганске. Сейчас я туда не хотела бы вернуться. И в те годы мне было там непросто. Я хорошо помню эти годы. Они были драматичными. Я столкнулась с определенными ментальными различиями. В то же самое время я встретила там невероятно красивых людей. Добрых. Я помню, как в самые тяжелые девяностые годы нечего было есть, но они играли Малера. Это был подвиг. Мы разные с этим городом, но это не перечеркивает того, что я помню поразительные вещи. Мне жаль людей, которых я оставила там. Когда там началась война, я их приглашала сюда, но потом они уехали еще куда-то, а потом вернулись. Это их выбор. Мне сейчас дико представить, чтобы я ехала в Луганск. К сожалению.

— У вас очень напряженный график. Вы считаете себя одиноким человеком?

— Я считаю себя одиноким человеком. Дело не в том, что я считаю. Я одинокий человек. Думаю, да. Я так чувствую. Возможно, это данность профессии. Профессия – у меня это смысл жизни. Но есть последствия и, если ты принимаешь одно, нужно принимать и все остальное. Все связано. За все в жизни приходится платить. Кто-то может обойтись без музыки. Я не могу. Музыка больше жизни.

— Вы волнуетесь, когда выходите на сцену?

— Конечно. Ужас иногда чувствую, кошмар, апатию. Иногда не хочу идти на сцену. Но это пока ты не начал играть, а потом мир меняется. Но иногда ты идешь, как на заклание, на эшафот. Сцена – это всегда преодоление. После выступления веселье сумасшедшее наступает. Помню, Бартока играла во Льве, меня нельзя было словить, остановить. Я не могла сидеть. Я встала и ходила. Было очень смешно. Я тогда впервые обратила внимание, что неадекватно себя веду. Иногда нужно специально гасить это состояние – 100 грамм вина или 200, от ситуации зависит. Иногда картина совершенно другая, зависит от музыки и графика. Иногда я не могу ходить. Иногда на гастролях я не могла выйти на бис. Импрессарио меня штрафовала за это. А я физически не могла ходить.

— Главные проблемы филармонии Днепра?

— Много проблем, первая из которых – это помещение. Филармония не имеет концертного зала. Нынешнее помещение так называется, но таковым не является. Помещение было построено как театральное, но оно не планировалось как концертный зал. Акустически – это даже не компромисс. Хороший зал нужен, чтобы публика получала 100% представление о том, что такое симфоническая музыка. Они просто не знают. Музыка – это красота, невероятная палитра, но ей нужны условия. В зале работали серьезные акустики, они сказали, как нужно менять конструктив, чтобы зал стал лучшим в стране.

Также читайте: Днепрянам представили, как будет выглядеть обновленная филармония

— Что такое «Общество друзей филармонии»?

— Это чудесная инициатива людей, которые не связаны с филармонией, но являются любителями музыки. Они формируют общественное мнение, привлекают людей. Они помогают не только и не столько деньгами. Надеюсь, что результат будет таким, как его видит председатель общества Томас Бруннер. Он говорит, что Днепр – это второй Линц, но только Днепр более перспективный.

— Как вы привлекаете молодое поколение в филармонию?

— У нас есть детские абонементные концерты, каждый месяц. Дети не только слушают музыку, но и смотрят любимые мультики, которые сопровождаются живым звучанием оркестра, при них под музыку создаются, например, песочные композиции. Детям важно не только слышать, но и видеть. Специально подбирается репертуар, который был бы им интересен. Часто бывает, что с ними приходят родители, и они становятся, как дети. Они сидят в полном восторге. Родители иногда сияют больше, чем дети. Так у нас получается детско-родительский абонемент.

— Чтобы дети выбрали музыку, должны быть деньги. Конкурентны ли зарплаты?

— Этот вопрос не рассматривается. Музыканты получают чудовищно малые деньги. Это не престижная профессия. Сегодня вкладываются деньги без правильного понимания стратегии. По случаю. Что модно и составляет коммерческий интерес, в то вкладывают деньги. Дальше идет деградация. Надо немного подождать и это будет. Искусство финансируется по остаточному принципу и ввергает музыкантов в нищету.

— Днепр борется за звание культурной столицы. Оцените состояние культуры в Днепре.

— Днепропетровская филармония – это организация областного подчинения, но не городского. Хотелось бы большей коммуникации между нами. Мы подчиняемся области, хотя в нашем зале жители Днепра. Значит какое-то отношение мы имеем к городу. Но нам говорят, что по документам не имеем. Нам нужно, чтобы этот парадокс не был таким парадоксальным. Днепр – культурная столица – это прекрасная инициатива, но зачем нас делить? Все это можно сделать дружнее и больше по сути.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Также читайте: Днепровской филармонии подарили новый рояль ручной работы: фото,видео

Подписывайтесь на наши странички в социальных сетяхInstagramFacebookTelegram